Бета: Алгиз.
Что было в предыдущих главах.
Глава седьмая
Энсин Кирк уставился себе под ноги, стараясь не показать на лице испытываемую нервозность. Несмотря на попытки избежать конфронтации с вулканцем, капитаном «ШиКахр», он, в конце концов, был пойман в ловушку – очень эффективно и смущающе – не кем иным, как Доннером. Кирку показалось, что энсин испытал огромное удовольствие, затащив его в лифт и затем насильно доставив в каюту капитана. Теперь Кирк стоял и ждал. Он много слышал о капитане Споке: кто-то говорил хорошее, кто-то плохое, все – что он строг; энсин подозревал, что бесполезно пытаться объяснить свою ситуацию непреклонному командиру-вулканцу.
читать дальшеСиняки на его лице были тщательно скрыты лечебной косметикой, которую он украл из корабельного склада; но его левый глаз ещё болел, а мышцы онемели и ныли.
Пока Кирк стоял, глядя в пол и размышлял, он мог наблюдать вулканца, методично просматривающего стопку документов и дисков, аккуратно сложенных на столе. И, хотя Кирк слышал сплетни о каких-то необычных приказах, он не ожидал, что капитан оставит секретные материалы в свободном доступе. Он внимательно посмотрел на капитана, вспоминая приснившийся прошлой ночью; что-то (или кто-то) – затрепетало внутри него.
– Энсин Кирк? – мертвенно-спокойным голосом спросил капитан, когда по внутренним ощущениям прошли века. И всё же вулканец не поднял взгляда от документов.
– Прибыл по вашему приказанию... капитан, – доложил Кирк, заставив себя стать в позу подчинения, что причиняло боль почти такую же, как синяки. Он и так чувствовал себя не на своём месте, обращаясь к вулканцу в такой манере. Большинство его преподавателей в Академии были вулканцами; но было что-то в этом конкретном капитане звездолёта, что бросало вызов обычным представлениям о них. В Академии – до инцидента, который привёл к его отчислению с командного курса – Кирк привык к спокойным манерам вулканцев, отсутствию похвалы, даже когда проделанная работа была исключительной. Но в этом вулканце он чувствовал что-то ещё – огонь под холодной логичной командной позой. В краткой необъяснимой вспышке, Кирк вдруг увидел себя на месте капитана: он сидит на другой стороне большого рабочего стола, одетый в знакомый тёмно-бордовый командирский шёлк... но даже это видение не совсем верно. Его внутренний взор увидел золотой и синий цвета: объединяясь и сплетаясь друг с другом, они образуют союз и взаимопонимание. Идеальный баланс для звездолётов.
Но реальность медленно вернулась. Такого баланса не существует, сказал себе Кирк, отогнав прочь нелепый образ.
Он молча ждал.
Наконец, вулканец поднял голову, внимательно посмотрел на Кирка – и удивленно поднял бровь. T'lema – тот, кто приходил в его сны. Спок пристально и долго смотрел на человека, чувствуя, что время для него застыло. Не было никаких сомнений: пылкие карие глаза, почти вызывающая поза, мускулистое тело, локон перепутанных волос, упавший на лоб. Но он не видел узнавания в Кирке. Бровь медленно опустилась, когда вмешалась логика. Это не невозможно, сказал себе вулканец, просто он видел голограмму Кирка вместе с другими переданными документами. Так же, как возможно, мог бы видеть его в сообщении от Командования Флотом, Кирк не неизвестен, особенно после инцидента в Академии.
Однако... было что-то другое; то, что не определялось логикой. Молодого человека назначили энсином на «ШиКахр», когда все другие дисциплинарные меры не увенчались успехом, и хотя Спок не одобрял талосианское устройство – оно, по существу, усугубило проблемы этого человека – так же он не одобрял подготовку персонала для службы на звездолёте против их желания. В любой момент безопасность корабля может зависеть от исполнительности каждого человека, и, поскольку Кирк не хотел служить на «ШиКахр», в его назначении большую роль сыграла бюрократическая политика. Нелогично, в лучшем случае.
Споку было неважно, что молодой энсин когда-то учился на командном курсе, но потерял место и интерес, когда после убийства главного инструктора Сорека странный ряд событий указал на виновность Кирка. После вынесения приговора, припомнил Спок, Кирк более года пробыл в тюрьме; в попытке узнать правду применяли талосианское устройство, и, наконец, его призвали в Академию, как только стало очевидно, что он либо не помнит ночь убийства, либо отлично тренирован, чтобы не раскрыть правду даже под самыми жесткими способами дознания. В любом случае, предположил Спок, Звёздный Флот, должно быть, считал его слишком ценным активом, чтобы списать.
Вулканец откинулся в кресле, продолжая наблюдать за высокомерной позой человека... в отличие от подавленного выражения лица.
– Энсин Кирк, – наконец, повторил он, – вам было приказано явиться на службу к 08:00 в понедельник утром, а затем в то же время в течение трех последующих дней. Могу я спросить, почему вы не сочли нужным это сделать?
Кирк почти незаметно сжал челюсти.
– Капитан Спок, – начал он оборонительным и холодным тоном, – уверен, что вы знаете, что я не хочу находиться на этом корабле. И очевидно, что другие члены вашего экипажа, так же против моей службы, как и я, – он поднял глаза, но стал смотреть поверх головы вулканца. – Я прошу немедленного официального увольнения – с позором или как-то иначе, это не важно.
Тон человека был бесцветным, но Спок чувствовал что-то более глубокое.
– Конечно, вы понимаете, энсин, что были призваны в Звёздный Флот, потому что сопротивлялись традиционным на Земле формам наказания, в сочетании с тем фактом, что ранее учились на командном курсе, – он остановился, внимательно глядя на энсина. – Если бы вас уволили теперь, что невозможно при нынешних обстоятельствах, то отправили бы на Орион в реабилитационный центр на всю оставшуюся жизнь. И я уверяю, вы найдёте, это гораздо более унизительным, чем любые предубеждения, с которыми можете столкнуться на борту этого корабля.
Кирк равнодушно пожал плечами.
– Я не так уверен в этом, – резко сказал он, не обращая внимания на желание услышать сострадание в знакомом голосе.
Вулканец не ответил, встал и прошёлся по каюте. Он повернулся, бросил на энсина насмешливый взгляд, затем вернулся и опять сел в кресло. Капитан внимательнее посмотрел на человека, и на миг подумал, что уловил у него лечебную пудру на щеке, но не придал этому значения. Освещение может сыграть шутку даже с самым наблюдательным.
– Энсин, – наконец, сказал он, – я буду говорить открыто в надежде, что это позволит вам понять обстоятельства, прежде чем вы примете иррациональное решение, которое может негативно отразиться на вашем будущем, – Спок помолчал, нахмурив брови. На мгновение время качнулось, затем снова побежало вперёд. Но за это мгновение, он почувствовал контакт с этим человеком, знал, что доверие может быть оказано... и получено в ответ. Нелогично при данных обстоятельствах, подумал вулканец. Тем не менее, впечатление было абсолютно точным. – Есть назначенные на этот корабль люди – мужчины и женщины, которые изначально не хотели здесь быть – но всё, в конечном счёте, так или иначе, уладилось. Поскольку вы, очевидно, изначально посещали Академию с высокими целями...
– Это было шесть лет назад, – прервал его Кирк, всё ещё не глядя на вулканца. – Всё было по-другому... и я был другим, – «Я был другим». В этом было зерно истины. На мгновение, Кирк словно прислушался к другому человеку – человеку, которого когда-то знал; может быть, даже человеку которым когда-то был... или хотел быть. Он отбросил странную мысль, сказав себе, что это не более чем остаточный эффект от ментального зондирования машины-демона... талосианского устройства.
Вулканец указал на свободный стул.
– Пожалуйста, садитесь, энсин, – попросил капитан. Обсуждение займёт больше времени, чем он изначально предполагал, и, хотя у него, безусловно, были более неотложные дела, нежели общение с энсином, Спок обнаружил, что не в состоянии прекратить этот разговор.
Но человек покачал головой.
– Я предпочитаю стоять, сэр, – ноздри раздулись от гордости, широкие плечи бессознательно напряглись.
Вулканец отметил это.
– Как хотите, – признал он. – В любом случае, вам, несомненно, известны слухи о наших текущих приказах, энсин?
Кирк кинул взгляд на вулканца. «Как ответить на такой вопрос? Подтвердить это, и признать, что по кораблю ходят слухи – все прислушиваются к слухам и полученным секретным материалам. Отрицать это и поймают на лжи... ещё хуже». Он подумал, что если вулканец проверяет его, и неискренне улыбнулся.
– Даже если я услышу, что весь Флот брошен на доставку в земные магазины денебианских илистых червей для наживки – это не станет правдой, не так ли? – колко спросил он. – Так что, при всём уважении, слухи, как источник информации не так уж и хороши.
Спок наклонился вперёд, и, опёршись локтями о стол, сложил кончики пальцев. Его глаза потемнели. Объяснение с этим упрямым человеком займёт больше времени, чем ожидалось, а время – дорого, напомнил он себе. Примерно через пять дней в Нейтральную Зону прибудут два звездолёта. И в соответствии с планом, содержащимся в послании адмирала С'т'кала, нападение на Ромуланскую Империю должно начаться через два дня после этого. Ему необходимо перейти прямо к сути.
– Энсин Кирк, вам не нужно отвечать мне уклончиво – я здесь не для того, чтобы судить вас. По правде говоря, мы все очень скоро можем быть мертвы – если доктор Маккой и я не сможем понять какая неизвестная сила без предупреждения ввязывает Союз в войну с ромуланцами, – он продолжал удерживать взгляд Кирка, почти вынуждая человека не отводить глаза. Это была трудная задача.
Кирк неловко заёрзал.
– Почему вы мне всё это говорите?
Вулканец поднялся, перегнулся через стол, и оказался лицом к лицу с человеком, Кирк не попытался отстраниться, это несколько удивило Спока.
– Потому что я убежден, что вы как-то... в это вовлечены. – Вулканец закрыл глаза, и пожалел, что не владеет земным языком чуть лучше. Его заявление прозвучало скорее как обвинение, чем возможность. – Другими словами, энсин Кирк, я подозреваю, что вы могли бы оказаться ценны доктору Маккою и мне.
Кирк с любопытством прищурился.
– Почему?
Вулканец снова сел, ещё раз указав на кресло, и удивился, когда Кирк смягчился и опустился в него.
– Я знаком с вашим личным делом, энсин, – объяснил вулканец. – Талосианское устройство запрещено как метод наказания и вам больше не нужно его опасаться. Впрочем, это не имеет отношения к делу, – он замолчал, чувствуя странное сочувствие к этому чужому человеку. – Однако, – добавил Спок, – вы должны понять, что талосианское устройство может быть использовано в интересах Союза, особенно в нашей ситуации.
Кирк моргнул, подозрительно сведя брови.
– Что вы имеете в виду, капитан?
Откинувшись в кресле, Спок внимательно взглянул на человека.
– Мне нужна ваша помощь – но я не могу приказать вам сотрудничать. Доктору Маккою стало известно, что... безумие... которое, по-видимому, распространяется по всему Союзу, затрагивает глубины мозга. Для того чтобы лучше понять это явление, мы призываем членов экипажа – на добровольной основе – представить полный видеоскан.
Кирк внутренне похолодел. Он отвернулся, боясь встретиться с тёмными глазами, которые казались почти умоляющими.
– Забудьте об этом, – пробормотал Кирк, подавляя дрожь, скользнувшую вверх по рукам. – Я уже достаточно видеосканирован, – и всё же, отказывая вулканцу, он испытал чувство глубокой личной неудачи, как если бы разочаровал близкого друга.
Вулканец очень долго молчал.
– Хорошо, – наконец ответил он. – Выбор за вами, ибо, как уже сказал, я не буду принуждать вас к сотрудничеству, – Спок помолчал, продолжив говорить только тогда, когда стало очевидно, что энсин не собирался отвечать.
– Известно, что я не одобряю талосианское устройство, оно является опасным инструментом, несмотря на то, что его считают эффективным. – Вулканец напомнил себе, что он разбирался с гораздо более непокорными личностями, чем Кирк, и знал, что справится с ним, если бы они смогли достичь хоть какого-то взаимопонимания. Но... сначала должен быть уничтожен страх. И ещё – люди, подобные Кирку не принимают доброту легко, даже когда её предлагают под логичным предлогом. – Если вас по-прежнему тревожат кошмары, которые являются результатом воздействия талосианского устройства, я проинструктирую доктора Маккоя, чтобы...
– У меня нет кошмаров! – солгал Кирк, повысив голос. Он подумал, знание, что вулканец может видеть его насквозь, сбивает с толка, но всё-таки продолжил: – Я просто не люблю, когда мой мозг обобран, как, чёрт возьми, плодовое дерево!
Вулканец наклонился вперёд. Время уходило.
– Первоначально, – начал он, – вы утверждали, что невиновны в преступлении, за которое были осуждены, но позже изменили свои показания, признав вину. Почему?
Кирк ничего не сказал, и, как отметил вулканец, до этого ничего не выражающее лицо энсина отразило упрямство.
– Вы негодуете из-за того, что невиновны? К тому же, чувствуете, что вы, возможно, должны быть коммандером, а не энсином? – он знал, что сейчас не может беречь чувства человека – если хочет найти источник проблемы. Но у него было ощущение очень близкое к боли от того, что делает. Боль была похоронена и скрывалась где-то там, под годами вулканской дисциплины. На мгновение Спок закрыл глаза, в поисках баланса логики, который внезапно показался очень далеким.
– Не всё ли равно теперь, капитан? – тихо спросил Кирк. – И, кроме того, что бы изменилось? Я был осужден, не так ли? – сам он не помнил ночи, когда был убит Сорек; так как был настолько пьян после вечеринки с пуншем у Финнегана, что даже не помнил, проходил ли через парк к общежитию, как впрочем, и не помнил, убивал ли он своего инструктора-вулканца.
– Это правда, что вы были осуждены, – согласился капитан. – Однако, – указал Спок, – признание виновным не обязательно означает вину, – он также сознавал, что Кирк уже наказан строже, чем большинство людей могло выдержать. Как командир звездолёта Спок знал о талосианском устройстве; как учёный на Вулкане, он когда-то был настолько глуп, чтобы испытать его на себе. Ночных кошмаров было достаточно, чтобы Спок попросил Вулканский Высший Совет запретить применение машины на всей территории Союза. После продолжительной дискуссии Совет согласился, но к этому моменту Кирк уже подвергся воздействию устройства. От этого Спок ощутил нелогичную вину. Он должен был быть там… Подняв бровь, Спок приказал себе вернуться к реальности.
– Мне также известно, что ваш разум был устойчив к веганским мысленным зондам и сывороткам правды, которые, при нормальных обстоятельствах, доказали бы вашу вину или невиновность, – он переводил дыхание, когда заметил, что Кирк на самом деле, прислушивается к его словам. Это была приятная перемена. – Психиатры, назначенные в вашем случае, не могли предположить особой сопротивляемости, и вы, насколько я помню, были осуждены в основном по косвенным доказательствам.
Кирк уклончиво пожал плечами, скрывая за равнодушием память о талосианском устройстве.
– Вы не понимаете, убивают все. Разве это не закон природы? – он слегка поморщился, когда мышцы на его лице напряглись.
– Нет, энсин, это не так, – возразил Спок, и голос его вдруг стал мягким. – Это, к сожалению, закон многих примитивных культур, но не закон природы, – он встал, более внимательно посмотрев на бледное, осунувшееся лицо Кирка. – И это недопустимо на борту данного корабля.
Подходя ближе, он наклонил голову, слабый запах косметики достиг его носа. Он рассеянно протянул руку, чтобы коснуться щеки человека для подтверждения собственных предположений, но остановился, увидев испуганный взгляд Кирка. Бровь вновь поднялась, реакция Кирка была достаточным доказательством.
– Кто ответственен за это? – строго спросил Спок.
Кирк отвернулся.
– Никто, – солгал он, покраснев от смущения. – Я... я напился у себя в каюте и в темноте упал на переборку, – но Кирк понял, что его ложь была очевидна. Он нервно взглянул на дверь с мыслью бежать.
Словно почувствовав это желание, вулканец преградил ему дорогу.
– Может быть, вы могли бы сделать лучше, попросив себе непьющего соседа, энсин, – предложил он небрежно. На мгновение Спок почувствовал себя неспособным справиться с непростой ситуацией. Люди сохраняли столь хрупкий баланс – баланс между гордостью и компромиссом, гневом и благодушием, правдой и обманом... между любовью и ненавистью.
В прошлом Доннер был проблемой для меня, – как бы про себя продолжал Спок, – и, несмотря на его способности, я не раз рассматривал возможность его перевода на планету, – он посмотрел на Кирка, желая, чтобы человек встретился с ним взглядом. – Я должен был догадаться, что его агрессивный характер, в конечном счёте, снова заявит о себе, – по неизвестной причине, он ощущал неестественное желание защищать Кирка.
– Это не Доннер, чёрт возьми! – взорвался Кирк. Он почувствовал, как в душе растёт гнев – тот самый гнев, который втягивал его в драки в застойных тюрьмах на Земле, тот самый гнев, который всегда приходил в самое неподходящее время. – Это была только моя собственная неуклюжесть, вот и всё! И мне не нужен другой сосед; я хочу в отставку! – он поднял горящий взгляд, скрывая страх за вспышкой ярости. – Я должен ещё кого-нибудь убить, чтобы убраться с летающего Алькатраса, или вы всё же удовлетворите мой запрос раньше, чем я что-нибудь предприму, капитан Спок?
Неготовый к психическим излияниям, которыми сопровождались словесные оскорбления, Спок отступил назад. И все-таки краткое соприкосновение разумов было привычным, дружеским. Даже в гневе, ненависти... это сохранялось. Он сделал глубокий вдох, выпрямился, и похоронил собственные внезапно нахлынувшие эмоции под маской командира. Придя в себя, Спок вернулся к столу.
– Давайте попробуем понять друг друга, энсин Кирк, – начал он. – Угрозы на меня не действуют, и я не обязан их терпеть, – Спок на мгновение замолчал, изучая сердитое выражение отрицания на лице Кирка. – Я не потерплю физического насилия над любым членом экипажа, – продолжил он, тоном значительно более мягким. – Приказываю, чтобы вы сказали, кто несёт ответственность за побои.
Но Кирк молчал и был недвижим. За время своего заключения, он узнал, что это значит, не болтать лишнего.
– За свои проблемы отвечаю только я, – в конце концов, заявил Кирк. – И мне не нужен покровитель! Держите вашу сентиментальность при себе, Спок-полукровка! – он двинулся к двери, остановившись, только когда услышал звук активированного капитаном авто-замка.
Вулканец встал между ним и дверью. «Полукровка». Слово висело где-то за пределами реальности.
– Хорошо, – пробормотал он. – Сейчас я приму это, как ваш ответ. Однако, – продолжал Спок, – я также посоветую квартирмейстеру, чтобы он изменил место вашего проживания; немедленно.
Кирк почувствовал, как краска отхлынула от его лица, услышав приговор в ставшем неожиданно зловещем голосе. Вот теперь он действительно сделал это. Он был не просто наркоман, слабак и трус в глазах Доннера – но ещё для своей защиты получил новую каюту... Кирк уже слышал насмешки Доннера, мог почувствовать удар бугая, ладонью по лицу – шлепок, какой дают непослушному животному. Он поднял взгляд, отчаяние заполняло его глаза, Кирк отбросил гордость первый раз в жизни.
– Я, капитан Спок, я... прошу прощения за мою вспышку, – но больно извиняться, когда этого не должно было быть. Спок другой. – Если вы не собираетесь отправлять меня в отставку, то я хотел бы остаться там же, – он ждал, слушая стук своего сердца.
Спок очень долго и холодно изучал его.
– Я уже отказал вам в отставке, энсин, – напомнил он Кирку. – И, поскольку вы не говорите, кто несёт ответственность за ушибы, то не оставляете мне выбора, кроме как перевести вас в другую каюту и изменить место работы, – он сделал паузу. – Несмотря на то, что вы, возможно, слышали о службе в Звёздном Флоте и обо мне лично, вы поймете, что жизнь здесь может быть вознаграждена, если позволите. – «В случае, если кто-либо из нас доживёт до следующей недели…» Спок подождал, и, как и ожидалось, ответа не получил, кроме закрытых глаз поверженного энсина. На нелогичную секунду, он обнаружил, что думает о будущем – при этом Кирк был на его стороне… Как-нибудь, сказал себе Спок, он найдёт способ обойти приказы С'т'кала. «Как-нибудь... они должны выжить». – Между тем, – сказал он, вернувшись к насущной проблеме, – вы обязаны явиться в лазарет, чтобы определить степень повреждений и начать их лечить.
Наконец, ожесточённые карие глаза обратились к нему.
– Я бы предпочёл не делать этого, сэр, – сказал он голосом, который был как дерзким, так и умоляющим.
– Именно поэтому это приказ, а не просьба, энсин Кирк, – ответил Спок, используя власть, которая по ощущениям для него была чужой и неестественной. Он отвернулся. – Вы свободны.
Долго не было ни звука. Потом, как казалось, через часы, раздался звук удаляющихся шагов. Осторожно, уголком глаза вулканец посмотрел на уходящего человека; и в его разуме всплыла мысль, которая могла прийти из очень давнего сна.
«Спок, я бы был чертовски паршивым энсином».
И хотя он прежде никогда не встречался с Кирком лично, Спок был уверен в одном: голос в его разуме точно совпадал с голосом человека, который только что покинул каюту.
Он взглянул на часы. Рано или поздно, человек вернётся. Спок только надеялся, что будет не слишком поздно.
***
В псилаборатории Леонард Маккой нервно покачивался с пятки на носок, ожидая итогов последнего за день видеосканирования. Молодой человек на смотровом столе был незнаком доктору лично, но Маккой сочувствовал ему. Видеосканирование, несмотря на то, что совершенно безболезненно, тем не менее, очень личная вещь. И хотя Маккой всегда придерживается доктрины, что всё личное, находящееся за священными границами разума, должно уважаться, теперь он начал в полной мере ценить технологию за прибор, который когда-то считался «комнатой ужасов».
На экране над головой пациента воспроизводились образы – точное видеоизображение случайных мыслей и подсознательных снов или кошмаров, как в нашем случае, подумал Маккой, большинства из двух сотен добровольцев, которые признались в «умопомрачении». Не трудно увидеть систему. Мысленно Маккой вздохнул с облегчением; лейтенант Кристенсен был последним. Результаты видеосканирования более половины экипажа должны помочь в формировании гипотезы.
В центральном медицинском компьютере хранились образцы видеосканирования членов экипажа, имевших звание старшины и выше, этого требовало Командование Флотом. Маккой улыбнулся. В «старые времена» видеосканирование являлось обязательным для всего персонала Флота. Но это было до того, как человечество стало обычным на кораблях, подобных «ШиКахр». Тем не менее, Маккой воздал благодарность, что процедура всё ещё практиковалась на добровольной основе. И эти записи теперь были неоценимы – как контрольный показатель в эксперименте. Осталось сравнить.
Он взглянул на мужчину на смотровом столе.
– Ну, Кристенсен, – сказал он с усмешкой, – образы, которые вы генерируете на сознательном уровне – вполнеобычное дело для молодого человека вашего возраста, – он подмигнул, когда лейтенант несколько нервно засмеялся.
– Я надеюсь, что ничего слишком тяжелого для вас, док, – ответил Кристенсен, сделал глубокий вдох и расслабился.
Маккой покачал головой, радуясь, что экран всегда отвернут от пациента. Если бы Кристенсен захотел посмотреть свой диск позже, то не было бы никаких возражений; но доктор знал, если разрешить пациенту смотреть изображения пока идёт эксперимент, то это будет сродни просмотру с партнёршей голотэйпа во время занятия любовью – слишком много отвлекающих моментов, чтобы получить правильные результаты.
Он подошёл к диагностической кровати, и, успокаивая Кристенсена, положил руку ему на плечо.
– Я собираюсь впрыснуть вам коензал, Дэйн, – объяснил он. – Это отправит вас на альфа-уровень сна и даст нам возможность посмотреть, что происходит в глубинах вашего сознания. Хорошо?
Кристенсен пожал плечами.
– Вы – доктор, док, – согласился он. – Если сможете найти лекарство от этого, то готов сделать всё, что угодно, – он содрогнулся. – Я думаю, с большим удовольствием заработал бы выстрел из фазера в упор, чем вновь прошёл через то, что было вчера, – в тёплых карих глазах отражались воспоминания. – Это похоже... похоже на падение через дыру в другой версии истории Льюиса Кэрролла – это иной мир или что-то в этом роде, – он снова вздрогнул. – Тьма...
Маккой мягко улыбнулся, затем повернулся, чтобы подготовить гипошприц.
– Из того, что я слышал, придётся постоять в очереди, чтобы получить шанс на расстрел, малыш, – доктор подумал, что может, если они узнают, что не одни, это замедлит процесс. Вместе безопаснее... По крайней мере, это была спасительная мысль – одна из немногих за эти два дня.
Через мгновение, он прижал гипошприц к руке человека и подождал, пока лекарство подействует. Через тридцать секунд карие глаза закрылись, и показатели медленно понизились. Маккой повернувшись к С'Парве, кивнул.
– Активировать монитор, – приказал доктор. – Если он начнет глубоко опускаться, дайте мне знать, и я выведу его из этого состояния.
С'Парва кивнула, следуя указаниям врача. Несколько секунд экран над головой Кристенсена показывал обычные изображения при сопротивлении медикаментозному сну. Подсознательные образы, характеризующие лейтенанта и Сон – сражение на окутанном туманом поле боя. Сон: Кристенсен, голый и без оружия, против мага, одетого в чёрную мантию, у него не было лица, но с длинного меча в его правой руке капала кровь; Кристенсен вскоре пал в бою.
Тьма заполнила весь экран.
– Доктор Маккой? – позвала С'Парва, настраивая широкое сканирование.
Маккой повернулся к кателланке. Он научился распознавать беспокойство в голосе старшины.
– Новое отрицательное сканирование, С'Парва? – устало спросил доктор Маккой.
С'Парва кивнула, всё ещё глядя на пустой экран.
– Ничего, доктор, – ответила она. – Все возможные настройки уже рассчитаны и выполнены. Результат – отрицательный.
Маккой взглянул на спящего Кристенсена, в размышлении покачал головой. Из двух сотен добровольцев, у тринадцати отрицательное видеосканирование под коензалом. Остальные... по-разному. Образы с изменённым «ШиКахр». Несколько иное Командование Флотом. И другой капитан – с золотыми волосами, золотистыми глазами. И, хотя образы всегда были разными, невозможно было не заметить определенное сходство. Это вопрос интерпретации, но результаты были чертовски очевидны. Он посмотрел на Кристенсена, затем быстро ввёл лекарство, которое поможет прийти человеку в сознание.
Шальная мысль превратилась в теорию, и он обратился к С'Парве.
– Как только он придёт в себя, позаботьтесь о нём и освободите. Я буду в каюте капитана, – Маккой нахмурил брови, когда внимательно посмотрел на С'Парву. – Как долго вы на работе? – наконец спросил он.
Кателланка пожала плечами, выключила видеосканер и перешла к Кристенсену. Он уже начал пробуждаться.
– Я не помню, – ответила она и, наконец, улыбнулась доктору. – Но очень бы хотела, продержаться до конца.
Маккой покачался на носках. Упрямство вулканца было велико, но С'Парва, во многом, равна капитану.
– Ну, просто не развалитесь сейчас, – сказал он с улыбкой. – Мне понадобится ваша помощь, когда компьютер выдаст версию на этот счёт.
– Никаких теорий, Леонард? – поинтересовалась С'Парва.
Брови Маккоя сошлись, когда он взглянул на Кристенсена.
– Может быть и есть, – согласился он, снова и снова вращая в своей руке диск. – Но её ещё слишком рано озвучивать. – Его глаза встретились с глазами кателланки. – Почему бы вам не выключить оборудование, поспать пару часиков, а мы займёмся делом утром, на свежую голову, – он оглянулся на Кристенсена... и холодок пополз по его спине. «Каково смотреть на свою Смерть. Ещё... нет смысла начинать паниковать. Никаких доказательств... пока».
Он выскользнул в коридор, затем ринулся к свободному лифту.
Обзорам