Бета: Алгиз.
Глава вторая
Старшина С'Парва поставив обеденный поднос, аккуратно села на стул, который был всё-таки слишком маленьким для её большой фигуры, и, разглядывая еду, стала осторожно накладывать яичные рулеты. В столовой она заметила несколько повернувшихся к ней людей – большинство из них мужчины, отметила старшина. Приглушенная болтовня жужжала в её ушах, и она слышала своё не раз упомянутое имя.
читать дальшеС'Парва села, повернувшись к стене, так как стеснялась, хотя была далеко не единственным неземлянином в комнате. Психически, она ощущала деневанина, андорианца, двух ригелиан и дельтанку. По логике, женщина-дельтанка должна была быть центром внимания, сказала себе С'Парва, помня своё исследования души неотразимых женщин, обязанных давать клятву безбрачия прежде, чем принять назначение на звездолёт. Но, по крайней мере, дельтане были гуманоидами, подумала она.
Осторожно откусывая пищу, С'Парва задалась вопросом, какие новые слухи появились об её назначении на звездолёт. Даже притом, что кателлане уже давно служили в Звёздном Флоте, с определённой долей гордости она осознала, что стала первой из своей расы, достигшей положения на борту звездолёта. С'Парва улыбнулась и рассеянно слизнула кусочек креветки, который выпал из яичного рулетика на её левую лапу. Поняв, что сделала, она напоминала себе быть более внимательной. Старые привычки с трудом умирают. Сделав ещё пару аккуратных укусов, она отложила яичный рулетик в сторону, взяла нож и вилку. Хотя приборы были неудобны, С'Парва признавала, что они необходимы – по крайней мере, пусть коллеги привыкнут к её «собачьей» физиологии. И всё же, кателлане не отличались от людей. Она уже справилась с ходьбой вертикально, которая, как решила С'Парва, фактически была весьма удобна. И остальное бы пришло довольно скоро. За неделю пульт управления и оборудование в её отделе были бы полностью переделаны – чтобы приспособить их как для двуногих, так и четвероногих. С'Парва посмотрела на свои руки, вилку она выучилась держать умело. Три более длинных пальца и большой палец отличались от человеческих только мягким мехом. – «Да, остальное бы пришло».
– Привет! – сказал голос, и рядом с её подносом на столе оказался другой, испускающий пар. – Как идёт жизнь в псилаборатории?
Испугавшись, С'Парва подскочила, но быстро вернула самообладание, радуясь, что мех на лице скрыл краску смущения, появившуюся на щеках. Вырвавшись из своих мечтаний, она обнаружила садящегося за стол Джерри Ричардсона, в глубоких карих глазах которого играла ребяческая усмешка.
– Я не хотел испугать вас, – принёс он свои извинения, схватил яичный рулет и самым нахальным образом засунул его в рот. – Просто подумал, вы выглядите одиноко, сидя здесь.
После первоначального удивления С'Парва почувствовала, что расслабилась. Она ухитрилась улыбнуться.
– Спасибо, Джерри, – спокойно сказала старшина. – Сегодня вечером я немного нервная.
Ричардсон пожал плечами, доедая оставшийся яичный рулет, и протянул руку к упаковке шоколадного молока в углу подноса.
– Нет никаких причин, – сказал он в перерыве между глотками. – Вы, кажется, делаете всё просто прекрасно – по крайней мере, это следует из разговоров, которые я слышал.
С'Парва наклонилась ближе.
– Джерри, это не связано с работой, – тихо, несколько нерешительно ответила она. – Это... так... – С'Парва глубоко вздохнула, её плечи высоко поднялись и опустились в синей тунике-свитере с V-образным вырезом, которая была разработана специально для неё. – «Даже таким образом отличаюсь», – подумала она. Но Джерри, казалось, не замечал – так же, как, казалось, не замечал, что она на фут выше, чем он, или что может сломать его шею одним быстрым движением. И в этом было что-то неотразимое, поняла она. То, что позволило ей думать о нём как о K'tauma – друге, компаньоне, учителе, маленьком брате. – Это что-то... – Но С'Парва замолчала. Не было таких слов у кателлан или землян, чтобы описать это чувство.
Теперь Ричардсон взглянул на неё, его тонкие брови сошлись. Он отставил молоко.
– Вы случайно не волнуетесь по поводу небольшой головоломной модернизации в лаборатории?
Снова С'Парва пожала плечами, её брови-вибриссы немного дернулись.
– Нет, – с робкой улыбкой призналась она. – Это всего лишь кажется адской бездной проблем из-за одного человека!
Джерри рассмеялся, наколол на вилку жареную креветку и отправил её в рот.
– С'Парва, не смотрите на это так. Кателлане – не единственная четвероногая раса во Флоте; преобразование пультов управления давно ожидалось. – Он широко усмехнулся, громко жуя очередную креветку и следом за ней отправляя что-то напоминающее картофель фри. – И, кроме того, даже если те изменения были только для вас, считайте это хорошим комментарием к вашему послужному списку. Звёздный Флот не разрешает такого вида модификаций, если думает, что вы не стоите изменений в платежной ведомости.
С'Парва обдумала это и заставила себя расслабиться.
– Спасибо, Джерри, – сказала она с усмешкой. – Иногда мне просто нужно напомнить о таких вещах. – Через секунду С'Парва снова взяла вилку, держа её почти свободно – это всё ещё было чертовски неудобно, но терпимо. Она подхватила моллюска, отправила его в рот и рассеянно жевала, одновременно изучая Ричардсона.
«Для человека, – думала она, – он красив. И, несомненно, между ними была связь». – С'Парва задалась вопросом, возможно, это из-за того, что он единственный мужчина на «Энтерпрайз», у которого, казалось, не было проблем просто разговаривать с ней, проводить вместе время. Ричардсон не был ни нервным, ни осторожным в её присутствии, он не притворялся, что не замечает их различий. Он просто принял их, как она приняла его. К тому же в его поведении было что-то, что позволяло ей также непринужденно вести себя с ним. Она улыбнулась своим мыслям, затем внезапно поняла, что молодой лейтенант наблюдал за нею и был очень близко, слабая улыбка раздвинула уголки его губ.
– Вы знаете, это работает в обе стороны, – тепло сказал он.
Её брови дернулись; С'Парва подумала, знал ли он, что это означает огорчение у кателлан.
– Что работает в обе стороны? – невинно спросила она.
Ричардсон пожал плечами.
– Телепатия, – осмелился он, как будто обсуждал что-то не важнее схемы пищевого комбайна. – Вы знаете то, что думаю я и...
Какое-то время С'Парва не могла придумать, что сказать. «Проклятье, люди могут быть так открыты, настолько легко читаемы». Затем с мягким смехом, она кивнула соглашаясь. Тут её глаза сузились от любопытства, так как только сейчас С'Парва заметила покрасневшие глаза и сутуленную позу молодого человека.
– Вы выглядите разбитым. Только не говорите мне, что капитан, борясь со скукой, заставляет вас драить мостик.
Ричардсон отодвинулся, сжав губы. Отвёл взгляд.
– Нет, – его голос внезапно стал резким. – Просто... – Он покачал головой. – Ничего.
С'Парва задалась вопросом, не оскорбила ли она чем-то друга, почувствовав после своих слов необычную дистанцию между ними. Это причиняло боль. С'Парва наклонялась через стол и почти без размышления коснулась его руки.
– Прости, – пробормотала она. – Я не хотела…
Но Ричардсон с нежной улыбкой покачал головой, заставляя её замолчать. Его лицо порозовело.
– Нет, нет, – сказал он быстро. – С'Парва, вы не нарушили человеческого табу. Просто уже несколько ночей у меня были некоторые проблемы со сном. – Он усмехнулся. – И капитан энергичен, обходя мостик, офицерскую кают-компанию, гимнастический зал. Ходят слухи, что он собирается вычистить палубу ангара тем, что называется – «зубная щетка».
С'Парва улыбнулась, радуясь, что причина была столь проста. Дверь снова открылась. Легко.
– Он – настоящий человек, не так ли?
Ричардсон кивнул, глубоко вздохнув.
– Капитан Кирк такой один, – заявил он. – Я служил на трёх разных звездолётах, и он лучший из капитанов.
Хотя С'Парва уже подозревала это, всё-таки приняла сказанное во внимание.
– Я слышала о настоящей очереди на этот корабль.
Отодвигая опустевшую тарелку, Ричардсон усмехнулся.
– Вы просились на «Энтерпрайз»?
С'Парва покачала головой.
– Меня назначили, – ответила старшина, испытывая чувство гордости от достигнутого, чего не признавала прежде. Назначена на лучший корабль во Флоте. Внутренне, она почувствовала, как что-то пришло в норму – подобно весам долгое время выведенным из равновесия. С'Парва заметила, что всё съела – без чувства неловкости, которое было с нею весь этот месяц. Она снова глубоко вздохнула, откинулась на спинку стула и покачала головой в лёгком изумлении.
– Вы нечто, Джерри, – со смехом сказала С'Парва. – Для человека вы действительно нечто.
Лейтенант пожал плечами с дьявольской усмешкой.
– Кто сказал? – спросил он, затем неожиданно зевнул.
С'Парва с убеждающим взглядом подняла бровь. – Джерри, вы должны прийти в псилабораторию. Наш так называемый «бизнес» необходим в такое время как сейчас, когда команде становится скучно, и симптомы начинают проявляться, например, такие как бессонница.
Ричардсон оглядел комнату – почти нервно, отметила С'Парва. Она спросила себя, что же вновь сказала неправильно.
– И сны? – наконец спросил Ричардсон.
Глаза С'Парвы расширились. Четырнадцатая жалоба за сегодня.
***
Кирк уставился на трёхуровневую шахматную доску, в действительности не видя её, и рассеянно переместил белую королеву на один уровень выше.
Выгнув бровь, Спок откинулся назад.
– Самый неблагоразумный ход, капитан, – заметил он, видя нехарактерную для Кирка нехватку концентрации. Без труда вулканец выиграл уже третью игру подряд.
Кирк со вздохом покачал головой, вспоминая листок бумаги в верхнем ящике и сны.
– Похоже, я отвлёкся, – он отважился взглянуть в глаза первого офицера и безжизненно улыбнулся. Глубоко вдохнул, затем откинулся на спинку кресла, и изящно заложив руки за голову, потянулся. – Спок, я не хочу продолжать хлестать мёртвую лошадь, – начал он, – но... то, что я узнал – о снах – это начинает вызывать у меня нервную дрожь.
Вулканец безмолвно смотрел на капитана.
– Какая польза от применения наказания к умершей форме жизни, капитан? – спросил он, пытаясь развеять тяжелое настроение, которое было у Кирка целый день. – И что это такое... «нервная дрожь»?
Улыбка Кирка стала шире.
– Мурашки, мистер Спок, – разъяснил он. – Ощущение ползающих по телу мурашек. Дрожь. Нечто вызывающее страх.
Бровь медленно опустилась.
– Конечно, капитан, – ответил Спок, как будто вопрос был внезапно объяснен.
Пожав плечами, Кирк поднялся и прошёл в жилую область своей каюты. Мгновение он смотрел на гардероб, затем импульсивно открыл выдвижной ящик и схватил клетчатую фланелевую рубашку. Поспешно сняв золотую командирскую тунику и бросив её через комнату в бельё для стирки, Кирк проскользнул в гражданское одеяние и начал застегивать рубашку. Он должен был временно оставить в стороне власть командира, а нашивка на его рукаве постоянно напоминала, что сделать это нелегко.
– Идёмте, Спок, – позвал Кирк, опрокидывая белого шахматного короля на сторону первого помощника и направляясь к двери. – Давайте прогуляемся. Возможно, мне нужно лишь немного от всего отвлечься.
Голова вулканца в любопытстве наклонилась. Обход корабля был рутиной, но он не особо удивился, увидев, что характер Кирка проявляет себя. Капитан был тем человеком, который всегда находится в движении, всегда ищет новые приключения – и обычно вовлечён в опасное возбуждение. На мгновение, допустив нелогичное, Спок подверг сомнению умственные способности Командования, которое послало «Энтерпрайз» патрулировать Нейтральную Зону. Конечно, думал он, было более разумно назначить на такую миссию судно класса «Скаут». «Энтерпрайз», в конце концов, самый эффективный корабль во Флоте; и вулканец не удивился, если бы аргументы в пользу их текущего назначения были сложнее, чем кто-либо мог представить. А ещё была вручную закодированная передача. Но он встал и последовал за своим другом. Кирк сообщит ему – когда придет нужное время. Но проходя мимо шахматной доски, он протянул руку и импульсивно поправил белого короля.
– В чем дело, Спок? – спросил Кирк, на его лице внезапно появилось озорное выражение, он стоял, ожидая у открытой двери. – Испугались, что я буду судить вас военным трибуналом за неподчинение, потому что выигрываете у меня в шахматы?
Вулканец просто покачал головой, когда встал рядом с капитаном, и они вышли в коридор.
– Едва ли, – ответил он. – Я просто подумал, что не стоит бросать состязание столь рано вечером. Ваш необычный подход к шахматам, несомненно, проявит себя позже, и вы найдёте способ нанести мне поражение нелогичным и непредсказуемым ходом. – Спок распрямил широкие плечи, невинно смотря прямо вперед, они отправились к лифту. – Я просто предлагаю вам эту возможность, капитан.
Кирк усмехнулся.
– Другими словами, Спок, – предположил он, – вы великодушно даёте мне последний шанс унизить себя.
– Капитан! – с негодованием ответил Спок.
Кирк подавил смех, когда они достигли лифта. Он нажал кнопку вызова, ожидая открытия дверей.
– Знаете, Спок, – размышлял Кирк. – Иногда вы меня удивляете. Порой я думаю, что вы – ангел-хранитель корабля – а в другое время, убежден, что – замаскированный дьявол.
Вулканец смотрел прямо вперёд, его лицо ничего не выражало.
– Фольклор иногда базируется на фактах, капитан, – загадочно ответил он.
Долгое время они попросту прогуливались, посещая те части корабля, которые обычно удалены от мира командования. Наконец, как будто интуитивно, Кирк остановился перед большой дверью, взглянул на неё, как бы решая войти или нет, затем, наконец, нажал механизм замка и пригласил вулканца, быстро мотнув головой. Спок не спешил следовать за ним.
– Идёмте, – позвал с усмешкой Кирк. – И прекратите вести себя как кот, который боится промочить лапы.
Спок упрямо оставался стоять за дверью.
– Капитан, – запротестовал он, – это биологический факт, что вулканцы чувствительны к высокой влажности. Сад…
Но прежде, чем он смог закончить предложение, Кирк схватил его за руку и со смехом потянул вперёд.
– Живее, Спок, – сказал он. – И это – приказ.
Вулканец вздохнул и медленно последовал за Кирком. По какой-то причине Спок чувствовал себя неловко – как будто эта часть корабля стала внезапно чужой, опасной. Он поднял брови от этих нелогичных мыслей, и выбрал момент, чтобы осмотреться. Ничего необычного, но ощущение, что за ними следят призрачные глаза осталось. Он отмёл эту мысль. – «Нелогично. Недопустимое поведение – особенно для вулканца». Реальность казалась непостоянной. Брови поднялись выше, и хотя Кирк, казалось, не обращал внимания на внезапное эфирное изменение, Спок не мог отрицать его существования. Так или иначе, он чувствовал себя измененным, чужим даже в собственном разуме. Но, тем не менее, продолжал идти. Инстинкты Кирка были всегда хороши, сказал он себе.
Только в пышном зелёном саду Кирк почувствовал, что часть беспокойства оставила его. Ему показалось, что на миг он ощутил нерешительность Спока, но, обернувшись, увидел вулканца рядом. Капитан отбросил это чувство, приписав его мирской суете и скуке, он устремил глаза к «миру» перед собой.
Лабиринт из тропинок, проложенных по этой подобной Земле области корабля, создавал иллюзию пятимильного путешествия пешком в естественной среде. Кирк попытался забыть, что это было просто внушение – тщательно спроектированное строителями «Энтерпрайз», чтобы навеять чувство «дома». Само помещение было приблизительно в сто ярдов глубиной и в семьдесят пять ярдов шириной, почти полностью покрытое тысячами растений – цветами и маленькими деревьями из тысячи различных миров. Здесь всегда царила весна, а воздух был свеж и чист. Даже вентиляционные отверстия разработаны таким образом, чтобы обеспечить иллюзию слабого ветра; куполообразный потолок напоминал о ясном синем небе Земли, полном облаков и редких радуг. С наступлением корабельной ночи, высокий потолок украшал ложный закат, и его всевозможные пурпурные, розовые и оранжевые цвета почти стирали реальность того, что ты всё ещё на борту звездолёта, находящегося, по крайней мере, в пяти световых годах от ближайшей планеты класса М.
Заставив себя проигнорировать напряжение, Кирк вошёл в земную фантазию, пойдя по центральной тропинке лабиринта – которая, вспомнил он, приведёт к самой дальней части сада. Посмотрев на вулканца, Кирк не мог не заметить, что сад оказал свой эффект даже на Спока. Первый офицер здесь казался более расслабленным и умиротворённым – даже несколько рассеянным, отметил Кирк. На мгновение человек почти представил своего заместителя качающимся на ветке дерева, как он сделал однажды – но не без влияния спор, стёрших обычные ограничения вулканца. Это успокаивающий образ, несмотря на то, что было невозможно. На мгновение Кирк задался вопросом, что, в конечном счёте, случится с его другом – где они будут через двадцать лет. Он, наверное, ещё найдет какой-нибудь способ справляться со звёздами, будет искать приключения в тёмных областях времени и пространства. Но Спок... Он мысленно вернулся в прошлое – на Вулкан. К тому дню, когда Спок должен был пожениться... и несчастью, случившемуся в результате. Теперь лишенный этих уз вулканец шёл по натянутому канату между жизнью и смертью; поскольку без глубокой ментальной связи, необходимой, чтобы установить узы, Спок умрёт в лихорадке крови пон-фарра.
Несмотря на высокую температуру в саду, Кирк задрожал и пошёл немного быстрее к центральной части помещения. Конечно, сказал он себе, Спок не умрёт. Конечно же, найдётся кто-то, с кем вулканец сможет сблизиться, кто-то, кто сможет пройти этот путь вместе с ним, уравновесить его, любить его.
Некоторое время Кирк размышлял об этом. Он задался вопросом, знает ли вулканец, о чём он думает, но решил, что это не имеет значения. Он должен сказать это вслух – сказать бессчетное количество раз. Кирк улыбнулся сам себе. – «Никаких тайн», – когда-то он сказал Споку. И вулканец согласился. Кирк закрыл глаза и попытался отогнать пугающую мысль о будущем. Так или иначе, это должно уладиться.
Достигнув центральной части сада, капитан с минуту изучал открывшийся вид. Шесть больших деревьев, которые чем-то напоминали плакучие ивы, росли кругом диаметром приблизительно в тридцать ярдов. Их ветви как руки свисали к земле, подметая травянистую поверхность.
Войдя в круг деревьев, Кирк глубоко вдохнул свежий воздух и направился к одной из старых каменных скамей, буйно заросшей плесенью. Он медленно сел, затем откинулся назад, ощущая, как холодная влажность камня просачивается сквозь его рубашку до лопаток. Это было неописуемо хорошо – хорошо потому, что напоминало о детстве. Это навевало воспоминания о парке теплым майским днем, хотя он должен был быть в это время в школе. Кирк закрыл глаза, наслаждаясь фантазией; воспоминания... иллюзии, существовали только в прошлом. Но когда он открыл глаза, то увидел стоящего рядом и смотрящего на него вопросительно Спока. В чёрных глазах вулканца были участие и, возможно, беспокойство.
На мгновение Кирк поймал пристальный взгляд, затем улыбнулся, когда увидел, что вулканец смягчился.
– Живей, Спок, – снова сказал он, указывая кивком на соседнюю скамью. – Вы никогда не валялись в траве, когда были ребенком?
Приподнятая бровь говорила красноречивее всяких слов о детстве вулканца.
– Нет... – решил Кирк, – полагаю, что нет. – Он сел прямо, сохраняя невозмутимый внешний вид, чувствуя, как возвращаются нервозность и депрессия. Кирк знал, что вулканец мог видеть сквозь его маски. – Сядьте, – сказал он более серьезно. – Спок, мне нужна «стена плача».
Вулканец мог ответить в своей обычной дразнящей манере, но передумал, поскольку видел непривычную напряженность в знакомых карих глазах. Возможно, Кирк чувствовал изменение, призрачность их окружения. Спок остановился на нейтральном ответе.
– Эта миссия не должна продлиться очень долго, Джим, – осмелился заметить вулканец, внезапно чувствуя себя неготовым разбирать переживания Кирка, он подумал, чтобы сказать такого положительного. – Менее чем через месяц у нас будет увольнительная, – Спок сделал паузу, как будто услышал неубедительный тон собственного голоса; возможно, поддразнивать этого человека было единственным решением. – И я полагаю, что Альтаир всегда был одним из ваших любимых мест, не так ли?
Кирк покачал головой, затем снова почувствовал сердитых бабочек, враждующих в его животе.
– Альтаир... – задумчиво произнёс капитан. Он пристально посмотрел на вулканца, затем импульсивно залез в карман клетчатой рубашки, чтобы вынуть смятый листок бумаги, который ранее туда положил. Развернул его, вручая вулканцу. – Расшифровка стенограммы, – объяснил Кирк. – Все увольнительные отложены на неопределенное время.
Вулканец внимательно изучил бумагу, запоминая небольшое сообщение.
КИРК: ВАША ТЕКУЩАЯ МИССИЯ ПРОДЛЯЕТСЯ ДО ОСОБОГО УВЕДОМЛЕНИЯ. ТРЁМ ОРЛАМ, ПРИЗЕМЛЯЮЩИМСЯ НА ГРАНИЦЕ, ВЕРОЯТНО, НУЖНА ПОЛЁТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ. К СВЕДЕНИЮ «ЭНТЕРПРАЙЗ» – ОРЛЫ ЛЕТАЮТ НОЧЬЮ.
Спок возвратил бумагу Кирку.
– Деятельность ромуланцев, – предположил он.
Кирк кивнул.
– Деятельность ромуланцев, мистер Спок, – расстроено встряхнув головой, он поднялся и принялся шагать взад-впёред в границах образованного деревьями круга. – Судя по этому сообщению, высшее руководство более чем немного взволнованно, – продолжал капитан. – Но никто до этого, кажется, не мог засечь ромуланцев, – он пожал плечами. – Командование подозревает, что возможна попытка захвата планет Федерации, граничащих с Нейтральной Зоной, но... – Кирк прекратил шагать, чтобы потереть лоб, ощущая приближение головной боли. – Тут нет ничто нового, – заключил он, начав вновь возбуждённо шагать. – Кроме того, это – то, для чего были разработаны линейные крейсеры. Звездолёты строились, как предполагалось, для исследований и контактов; линейные крейсеры были построены, чтобы иметь дело с вторжениями и атаковать. – Кирк невесело рассмеялся. – По слухам, в качестве меры предосторожности в этот сектор посылают ещё три звездолёта. И если это не означает, что кое-кто в курсе чего-то, тогда я не знаю, что думать. – Он глубоко вздохнул. – Но как обычно командование не очень щедро на информацию.
Спок долго молчал.
– И вы решили, что Звёздный Флот не знает, что конкретно планируют ромуланцы?
Кирк пожав плечами, вскинул руки, затем заставил себя сесть рядом с вулканцем.
– Всё, что они знают, это то, что Ромуланский Флот, кажется, сходится у границы Зоны. Наша разведка в Империи учуяла что-то связанное с путешествиями во времени; но согласно последней общей передаче адмирала Комака, мы потеряли контакт с агентами прежде, чем они смогли сообщить подробности, – он скривился. – Думаю, не сложно догадаться, что с ними случилось.
Спок отвёл взгляд, подтверждая подозрения Кирка; но вулканец сменил тему.
– Вы полагаете, что сны могут иметь какое-то отношение к событиям в Ромуланской Империи?
Кирк почувствовал, как что-то шевельнусь в животе.
– Так как некоторые ромуланцы являются телепатами, – продолжал Спок, – думаете, возможно, ваши сны, возникли в результате временной психической связи с кем-то в Империи?
Кирк задумавшись, нахмурился. – «Это, несомненно, возможно. Но предположение наугад – от Спока?»
– Я не знаю, – признался он. – Вероятно, к старости я просто становлюсь параноиком. – Капитан мягко рассмеялся, пытаясь прогнать холодное, чёрное существо, которое, казалось, уселось ему на плечо. У существа были его глаза, его лицо, его разум. Но он ощущался чужим.
Кирк был единственным человеком на борту, которому мог открыться Спок, и он ценил это.
– Если будут ответы, то мы найдем их, Джим, – рискнул сказать вулканец. – Но... Я полагаю, это может подождать до утра. Вы кажетесь несколько... уставшим?
Такие, как Спок не искали стандартных решений.
– Спасибо, Спок, – пробормотал Кирк. – Чёрт возьми, я не знаю, как обошёлся бы без вас, – он медленно встал, и повернулся, чтобы уйти.
Вулканец поднялся, собираясь последовать за своим капитаном, при этом ощущая лёгкую связь, которая всегда была между ними.
– Без сомнения вы бы выиграли в шахматы, капитан, – заметил он, когда друзья направились к выходу из сада.
Кирк рассмеялся, затем поглядев на «небо», обнаружил, что начались сумерки. Приглушенные цвета таяли в куполе неба, и Кирк позволил себе роскошь вдохнуть прохладный свежий воздух в лёгкие и задержать его там.
– Это почти походит на жизнь дома, Спок, – сказал он. – Никаких ромуланцев, кроме как в преувеличенных космических рассказах папы; никаких кошмаров, кроме алгебры... – Кирк позволил себе немного пофантазировать, затем, признавая смертельную опасность ностальгии и меланхолии, открыл глаза. – Вы знаете, – продолжил он, – мой отец имел обыкновение говорить мне, что само детство – единственный дом, который когда-либо может иметь человек. – Кирк несколько нервно рассмеялся и продолжил смотреть на куполообразный потолок. На миг он почти смог представить облачных драконов и белых пушистых единорогов.
Глаза Спока на мгновение закрылись.
– Ваш отец, без сомнения, был замечательным человеком, капитан, – ответил он после долгого молчания. Его собственный отец редко говорил о таких вещах – и никогда о звёздах.
Первый офицер собрался сказать что-то ещё, но не стал, потому что Кирк с улыбкой покачал головой.
– Не переживайте, Спок, – ответил человек. – Ответа я не жду, – он бросил последний взгляд на купол; теперь почти наступила «ночь», и скоро через прозрачный потолок будут видны звёзды. Кирк повернулся к двери, решив оставить меланхолию позади. – Я не сожалею ни о чём, – сказал он. – И кто знает? Возможно, в следующем месяце мы будем смеяться над этим в каком-нибудь альтаирском кафе. – Кирк повернулся, чтобы увидеть бесстрастное выражение на лице своего друга, в этот момент двери открылись в главный коридор корабля. – Хорошо, по крайней мере, смеяться буду я, – исправился он.
Бровь поднялась под гладкой чёрной чёлкой, они шагнули в коридор и возобновили рутинный обход. Маски капитана и первого офицера вернулись на места.
– Я был бы не против провести некоторое время на Альтаире, капитан, – неожиданно сказал Спок. – Мне говорили, что там превосходные музеи и библиотеки.
Кирк рассмеялся, остановившись перед дверями турболифта.
– Я не знал, что на Альтаире есть музеи и библиотеки, мистер Спок!
***
– Ну, Джим, – говорил, растягивая слова Маккой, – я немногое могу сделать, не тестируя затронутых людей. – Он расслабился в кресле с высокой спинкой, положив ноги на край вечно загроможденного стола. – И поскольку ты, вероятно, знаешь лучше, чем кто-либо ещё на борту, что сны – только способ спустить пар. – Синие глаза внимательно изучали Кирка. – Так как рассудок теоретически является слишком цивилизованным – и слишком испуганным, мог бы добавить я, чтобы думать о некоторых вещах, тогда они проявляют себя во снах. – Теплая улыбка появилась на его лице. – Это вероятно только совпадение, что у людей, с которыми ты говорил, были тревожные сны.
Кирк покачал головой.
– Я так не думаю, Боунс, – сказал он, снова наполняя два бокала бренди и передавая один доктору. – У всех людей, с которыми я говорил, был схожий сон.
Маккой лениво поглядел вверх. – «Допускаю, – думал он про себя, – у Кирка своя точка зрения». Но его профессиональная этика заставила его рыть глубже, прежде чем хвататься за любые иррациональные выводы. «На этот раз, – размышлял он, – даже Спок должен гордиться им». И он знал, что Кирк также будет уважать эту этику. Достаточно легко запустить типовые видеосканеры, но главный хирург хотел услышать характерные особенности снов – факты, которых у него пока не было.
– Джим, представь, что рассказываешь об этом сне впервые, – сказал он, делая глоток бренди.
Покорно Кирк повторил сон, закончив тяжёлым вздохом.
– Возможно, ты прав, – признал он. – Возможно, я придаю этому слишком большое значение, – Кирк сделал паузу, сфокусировав взгляд на столе. – Чёрт, Боунс, – признался он, – я думал о потере «Энтерпрайз», и могу признать, что это однажды случится. Никто не остаётся молодым. – Капитан усмехнулся, почти застенчиво. – Это... это не то, что беспокоит меня. И я не настолько неуверен в себе, что когда-либо подозревал Спока в попытке узурпировать мою должность. – Он рассмеялся, затем затих. – Или все же подозреваю? – спросил он, наконец.
Маккой поднял синие глаза, прищуренные от любопытства.
– Таким образом, возможно, твой разум только проигрывал фантазию, – предположил он. – Подсознательно ты задался вопросом, на что походила бы служба под начальством упрямого, логичного вулканца. Твои сны просто позволяют представлять это безопасно, – наклонившись вперед, доктор оперся локтями на стол. – Не для протокола, Джим, я бы не удивился, обнаружив, что у половины команды такие же грёзы. Но так как ты единственный на борту, кто порой превосходит Спока, сны будут для тебя более тревожными, чем для кого-либо ещё. – Он дружелюбно пожал плечами. – Но это безопасная фантазия, Джим, – подчеркнул Маккой. – Тебе просто любопытно, каково это. В конце концов, с капитаном-вулканцем, ни на какое решение никогда нельзя оказать влияние…
– Ты говоришь об этом мне? – спросил Кирк.
Маккой усмехнулся.
– Не-а, Джим, – сказал он спокойно. – Всё, что я говорю, это то, что в Споке есть некая... мистика. Это заставляет людей интересоваться, каким командиром был бы он. Это столь же нормально как фантазировать о чём-нибудь ещё – и вдвойне безопаснее. Поскольку ты уже знаешь, что Спок не хочет командовать; он никогда не командовал; и он никогда не будет. Вы сотню раз должны друг другу свои жизни, таким образом, ты можешь позволить своему подсознанию отдохнуть. Спок никогда бы не взял власть над «Энтерпрайз» – особенно если частью сделки было бы командовать тобой!
Прежде, чем Кирк смог обдумать ответ, Маккой наклонился вперед, снова наполнил внезапно опустевшие бокалы и продолжил.
– Лично я не думаю, что есть кто-то в Звёздном Флоте, кто может командовать тобой, включая адмиралов. Но иногда твой ум устаёт от игры в «капитана Кирка». Глубоко внутри тебя, всё ещё есть часть, которая нуждается в ком-то, кого можно уважать – и этот человек как раз твой первый офицер. Когда ты засыпаешь, маленький мальчик в тебе нуждается в ком-то, чтобы поговорить – и этот маленький мальчик автоматически выбирает Спока – своего рода старшего брата в твоих снах.
Кирк обдумал это и почувствовал, что часть беспокойства оставила его. Это имело смысл – было даже логично.
– Хорошо, – уступил он, – как я сказал прежде, вероятно ты прав. Но... Твоё объяснение всё ещё не охватывает одного.
Маккой ждал.
– Спок, – на одном дыхании сказал, наконец, Кирк.
Маккой безмолвно смотрел на своего капитана, затем вопросительно поднял брови.
– Что относительно него?
– Ему... снился тот же самый сон, что и мне. Он был капитаном, я – энсином, и «Энтерпрайз» не совсем «Энтерпрайз».
Маккой тотчас потянулся к кипе компьютерных дисков, которые в беспорядке громоздились в углу стола.
– Ты должен был сказать мне это с самого начала, – с улыбкой проворчал он. – Это сэкономило бы тебе мою лекцию по психологическому значению снов.
Кирк возвратил улыбку.
– Возможно, мне нужно было услышать это, Боунс, – заявил он. – Лекция оторвала меня от сидения над моими еженощными документами и также предоставила шанс выпросить часть твоего бренди. Неплохой способ провести час.
– Тот, кто сказал, что капитаны звездолётов всегда проявляют самый прямой подход к проблеме, очевидно никогда не встречал тебя, Джим, – ответил доктор, поднимаясь с места и направляясь в приёмную. – Мне нужен список людей, с которыми ты поговорил, – заявил он через открытую дверь. – Тем временем, я поручу кое-кому из своих людей сделать то же самое. Я хочу опросить всех на этом корабле и получить процентное соотношение. Если будет лишь несколько единичных случаев, то это вероятно только психологическое – напряжение, скука и так далее. – Он вновь появлялся в кабинете, неся здоровенную кипу электронных блокнотов. – Но если это затронет больше двадцати пяти процентов команды... – Его голос на мгновение затих. – Если больше, Джим, – повторил он, – мы должны будем сообщить командованию; пристать к берегу – отправиться на Звёздную базу.
Кирк кивнул.
– Какие-нибудь предположения, Боунс? – с надеждой спросил он.
– Я – доктор, – заявил Маккой, при этом один из блокнотов выскользнул из его рук и ударился об пол, – а не торговец снами. – Он свалил оставшиеся блокноты на стол и связался по интеркому с внешним постом. – Медсестра Чэпел, мне нужно шесть лабораторных техников прежде, чем исчезнет эхо этих слов!
Кирк усмехнулся очевидному энтузиазму своего друга.
– Похоже, что на этой неделе ты собираешься быть торговцем снами, – отметил он и быстро нашёл оправдание уйти, признавая потребность доктора в профессиональной тайне и манёвре.
Когда Кирк шёл к своей каюте, он не удержался и обернулся. Ощущалось что-то неправильное... и капитан надеялся, что уже не было слишком поздно.
***
Лейтенант Джереми Ричардсон взглянул на кровать, ощущая шедшую вдоль позвоночника дрожь. Наладив термостат на стене и приглушив освещение, он все же залез под тяжёлые одеяла и стал слушать своё дыхание. В какой-то момент он решил, что увидел тень – тёмную, туманную фигуру, которая двинулась и обрела форму возле кровати. Ричардсон закрыл глаза, но даже так фантом оставался видимым.
Он улыбнулся ему – его улыбкой.
Он подмигнул... его глазами.